Я проснулась раньше времени. Такое со мной случалось, обычно перед экзаменами. Будто срабатывал внутренний будильник, не давая проспать. Но с учебой покончено: я бросила университет. Решила попробовать себя на новом поприще: иду работать на завод.
За окном светало. Тишина окутывала улицу. Город безмятежно спал. На фоне этой благодати еще явственней звучало во мне беспокойство. Да, мне было боязно. Сегодня я шла на собеседование. Меня будут расспрашивать и изучать – такое вполне может выбить из колеи. Но было что-то еще. Я не могла избавиться от мысли, будто переступив заводской порог, я буду вынуждена измениться и повзрослеть. Вот и пришел тот день, которого я столько ждала! Я не сомневалась: на заводе меня ждет то самое испытание, о котором говорила Эля! Но готова ли я к нему? Нет, совсем не готова.
Было тяжело сосредоточиться. Я долго одевалась. Долго собиралась и возилась со всякими мелочами. К завтраку так и не притронулась. Перед самым выходом не удержалась и обернулась к зеркалу во весь рост. В последний раз критически осмотрела свое отражение. Высокая стройная брюнетка. Красивое загорелое лицо. Густые волосы до плеч. Она мне нравилась. Она потрясающая! Даже не верилось, что это – моя копия. Особенно глаза… В ее глазах были задор и бесстрашие – то, чего так не хватало мне.
– Предсказание сбудется и меня ждет настоящее испытание! – сообщила я ей.
– Чему же ты радуешься, дурочка! – вздохнула девушка в зеркале. – Ты и представить себе не можешь, во что ввязываешься.
Я вышла из дома на раскаленную солнцем улицу. Нашла глазами «жучка». Эта была машина Райана. Сам профессор уехал на шаббатон* в Массачусетс “приобретать новый опыт и повышать квалификацию”, а заодно повидаться с родственниками. Свою квартиру и машину он оставил в мое полное распоряжение. Даже страховку на меня оформил. Назвал это “подарком в честь окончания учебного года”. Райан доверял мне, а я скрыла от него, что бросила учебу. Так и не решилась рассказать.
Я попала в разгар пробок, и от этого стало еще беспокойней. Шумная, запруженная машинами промзона. Мотоциклисты, то и дело выныривающие перед носом. Наглецы, рвущиеся напролом. Наконец я свернула в небольшой закуток с указателем нужной улицы. А вскоре увидела справа от себя трехэтажное обшарпаное здание фирмы МЕД-ДЕКЕЛЬ и заехала на стоянку.
Пункт моего назначения находился прямо передо мной, надо было лишь вылезти из машины. Но я не шелохнулась. Мои мысли крутились вокруг предстоящего испытания, мужского общества и моего места в нем. Мне было страшно. Может, пока не поздно, просто развернуться и поехать домой?
Тут поднялся ветер что-то звонко стукнуло по крыше машины. Это вывело меня из оцепенения. И что я себе навыдумывала! Глупые нелепые тревоги. Я решительно вышла и с силой захлопнула дверцу. «Жучок» обиженно взвизгнул. Я нетерпеливо махнула рукой, сделала шаг вперед, подняла глаза в поисках входа и только в этот момент заметила его.
Один взгляд на этого человека пробудил во мне такое необыкновенное чувство, теплое и радостное, что все раздражение и нервозность этого утра куда-то улетучились. Он стоял чуть поодаль, у самой дороги, спиной к заводу и вполоборота ко мне. Высокий, худой, с разросшейся непослушной шевелюрой и нелепыми, скрывающими пол-лица очками. Одет был в свободные светлые брюки и рубашку в тон им. Простой элегантный костюм, что совсем не присуще работникам промзоны. Он не вписывался в заводскую жизнь. Не мог он быть рабочим, но и на начальника не смахивал. Тогда что он делал здесь средь бела дня?
Чем дольше я смотрела на него, тем больше утверждалась в мысли, что где-то уже с ним встречалась. Что-то знакомое было в его открытой уверенной позе, во всей его фигуре, и я стала мучительно перебирать в памяти людей, которых он мог мне напомнить. Заинтригованная, я позабыла о цели своей поездки и о своих страхах. Шаг за шагом, я двигалась в его сторону. Наконец, подходить ближе казалось уже неприличным. Но и стоять столбом, пялясь на человека в упор, тоже было нехорошо. Следовало на что-то решиться, прежде чем он обернется. Надо что-то придумать, как-то объяснить свой навязчивый интерес к нему – или уйти восвояси. Но я не могла сделать ни того, ни другого, и просто смотрела на него, не отрываясь. И тогда он одним движением разрешил мою дилемму. Он покрутил мочку уха, будто полируя ее. Довольно своеобразная привычка. Теперь я узнала его! Сердце защемило от волнения.
– Славик, – выдохнула я беззвучно.
Он услышал и обернулся:
– Анита… это ты?!
Из-под внушительной оправы на меня смотрели широко раскрытые в изумлении глаза. Его глаза – единственное, что осталось в нем неизменным. В остальном он стал незнакомцем. Он же был совсем мальчишкой, когда мы расстались, а теперь он – мужчина. И больше не мой. Как я могла отпустить его? Как могла позволить ему взрослеть порознь от меня? Вся накопившаяся за годы разлуки тоска вдруг затопила горькой волной.
– Ты давно в Израиле? – с языка сорвался вопрос, прежде чем я успела сообразить, что говорю.
– Два года.
Не надо было спрашивать: только зря душу разбередила. Нахлынули новые вопросы, и от них уже не избавиться. Почему он не связался со мной? За два года ни разу не дал о себе знать. Неужели его совсем не интересовало, что со мной стало? Неужели он забыл меня? Наверное, встретил другую, и теперь у него новая жизнь. Зачем я ему?
Но, может, все не так? Я тоже долгое время не разыскивала его. Но это не значит, что я о нем не думала. Я просто боялась разочароваться. Боялась, что он изменился, и я больше не найду в нем того, кого любила. А теперь именно это и произошло. Нет, больше не хочу ничего знать!
Мы стояли молча, жадно разглядывая друг друга, пораженные этой неожиданной встречей, растерянные и смущенные. На мгновение время для нас остановилось. Все потеряло смысл, стало неважным и ненужным, оставив нас наедине с ожившими воспоминаниями.
Но разве можно погрузиться себя, стоя у проезжей части Тель-Авивской промзоны в час пик! Пронзительные гудки и рев мотора вывели нас из оцепенения.
– Я же спешу! Мне на интервью, – спохватилась я.
– Постой! Ты собираешься работать в Мед-Декеле?
– Вообще-то, я подавала резюме в лабораторию…
– Но разработку препарата гормонов остановили!
– Откуда тебе об этом известно?
– Я первым спросил! Анита, я серьезно! С кем у тебя собеседование?
– С Давидом.
– Начальником инженерного отдела?
– Да, с ним. На мою удачу, ему на глаза попалось мое резюме и он позвонил. Ему нужен новый администратор.
– Не пойму, зачем тебе это? Ты же учишься на медицинском!
– Уже нет. Я бросила учебу.
– Анита, что ты делаешь? Что вообще с тобой творится?
– Сложно объяснить в двух словах…
– Это из-за того предсказания?
– В общем, да.
– Так я и знал, что эта причуда до добра не доведет!
– Слушай, мне и правда пора бежать…
– Прошу тебя, Анита, не ходи туда!
В смятении он схватил меня за руку. Но тут же спохватился и отпустил.
– Да не волнуйся ты так! Меня еще могут не взять, – успокоила я его.
– Тебя возьмут, обязательно возьмут! А тебе туда никак нельзя, поверь мне!
– Почему это так важно? Мы не виделись шесть лет, а ты переживаешь из-за какого-то интервью!
– Я должен тебя предупредить – это мир мужчин. Грубый и жестокий.
Значит, я попала, куда надо! Так и говорилось в тетином предсказании.
– Ты не представляешь, что тебя ждет! – настаивал Слава.
– Ну и пусть! Я же должна наконец чего-то в жизни добиться.
– Но ты и так многого добилась! С отличием окончила школу. Поступила на медицинский, и там преуспела! Если бы ты знала, как я горжусь твоими успехами!
0Он следил за моей жизнью. Немыслимо, как несколько слов могут изменить настроение!
– Я так рада, что ты думал обо мне. Но пойми: учеба дается мне легко. В этом нет особого достижения. Я же мечтаю о другом. Мечтаю что-нибудь совершить. Что-нибудь смелое! Если бы ты знал, как я ненавижу себя за слабость и безволие! Видишь, даже ты уверен, что завод мне не по зубам!
– Анита, ты ошибаешься! Я не сомневаюсь, что ты справишься. Именно этого я и боюсь. Пойми, для того чтобы стать частью заводского общества, тебе придется отказаться от самой себя!
– Прости, но я не могу отступить теперь.
Он так хотел отговорить меня, но получилось наоборот. Именно благодаря ему я обрела уверенность и успокоилась.
– Как же Вы упрямы, Анна Марковна! Вы совсем не изменились.
Он сердился точь-в-точь как раньше!
– А Вы все также настойчивы, Мирослав Михайлович.
– Да, я настойчив и принципиален. И сейчас Вам придется выбрать: либо я, либо завод.
– Ну почему все должно быть так сложно! Неужели ты не понимаешь, как важно для меня самоутвердиться? Я должна это сделать.
– Тогда я пошел. Не собираюсь смотреть, как тебя унижают.
– Постой! Оставь мне хотя бы свой номер телефона. Чтобы я смогла позвонить, если с заводом не выгорит.
Пока он записывал номер, я поняла, что снова теряю его. И я задала еще один вопрос, запоздалый и бессмысленный.
– Зачем ты бросил меня?
Он покачал головой:
– Я никогда тебя не бросал.
– Но ты сделал это! Ты ушел от меня из-за Сережи.
– Не вмешивай сюда его! Я давно забыл тот случай и простил тебя.
– Тогда почему мы расстались?
– Из-за твоей тети.
– Причем здесь она?!
– Ты ушла от меня, потому что боялась узнать правду о ней. А я не мог продолжать лгать.
– Я совсем не понимаю, о чем ты! Что Эля натворила?
– Сейчас не время и не место об этом говорить. К тому же, ты не хочешь этого знать, ведь так?
Мне нечего было на это ответить. Тогда он повернулся и пошел прочь. Я стояла и смотрела вслед, пока он не исчез за поворотом. Я уже стала сомневаться, случилось ли все это на самом деле или было лишь наваждением, пока не нащупала в сумочке помятую бумажку с коряво нацарапанным номером. Почерк у него всегда был ужасный.
Я повернулась и побрела ко входу. Но внутрь зайти не смогла. Стоя на пороге, путь мне преграждал мужчина. Он неторопливо затягивался, не собираясь двигаться с места. Окинув меня оценивающим взглядом, он сказал на иврите с резким русским акцентом:
– Вам очень идет голубой цвет, – и обезоруживающе улыбнулся, будто прося прощение за навязчивость.
Клочок с телефоном потерялся и забылся в недрах сумочки, а с ним рассеялись и мысли о Славе, слишком запутанные для этого ясного солнечного утра.
– Можно мне пройти? – робко попросила я.
– Только если назовете цель своего визита, – снова эта улыбка.
– У меня собеседование в инженерном отделе.
– Санта Моника! Ты и есть Аня? – оживился он, переходя на русский. – И как я сразу не врубился?
Я лишь удивленно кивнула и стала искать глазами объявление с моим крупным фото, указанием имени и всего остального.
– Волнуешься? Не стоит! Додик любит умненьких и образованных, а ты, как я погляжу, именно такая.
– Вы имеете ввиду Давида? Извините, а Вы не подскажите, где мне его найти?
– Еще бы! Я сам тебя провожу – вот только докурю.
И он опять затянулся, не спуская с меня глаз.
– Знаешь, у Додика уже было несколько претенденток на эту должность, но ни одна из них не сравнится с тобой, – доверительно сообщил незнакомец.
Я украдкой присмотрелась к нему. Он был ровесником моего папы. Довольно привлекательный. Чуть возвышался надо мной, подтянутый и одетый в узкие молодежные джинсы и облегающую футболку, которые подчеркивали его худую мускулистую фигуру. Пепельные волосы и голубые глаза делали его похожим на европейца.
– Ты чудесно выглядишь, – заметил он. – И такая юная! Сколько тебе? Девятнадцать? Двадцать? У тебя же вся жизнь впереди!
И вздохнул так, будто сам был стариком. Я чувствовала себя неуютно под его любопытным взглядом. Опустила глаза и встретила свое отражение в стекле стоящей рядом машины. «Если главным критерием на собеседовании будет твоя юность, считай, что место у тебя в кармане», – съязвило оно.
Я посмотрела на часы: надо спешить. Собралась было отказаться от предложения незнакомца, чтобы самой пойти разыскивать Давида, однако тот наконец затушил сигарету, открыл дверь и галантно пропустил меня вперед.
Я зашла в огромный мрачный цех и оторопела. Полутьма. Оглушительный грохот станков. Стойкий запах пыли и железной стружки. Рабочие в грязных комбинезонах суетятся вокруг железных монстров. И в довершении всего раздается выразительный русских мат. Боже, куда я попала! Я испытала неодолимую тягу выйти на свежий воздух, к дневному свету, и вцепилась в ручку двери.
– Что с тобой, детка? – встревожился мой провожатый.
– Сама не знаю… Тут так темно и шумно. Я к этому не привыкла.
– Не дрейфь! Свыкнешься.
– Откуда тут столько русских? Я хотела сказать, русскоязычных евреев…
– Аборигены не привыкли к тяжелому заводскому труду. Вот нашим и приходится вкалывать. Я и сам начинал в цеху…
За разговором я стала приходить в себя. Нет, я не могу вот так все бросить! Я должна пройти испытание, чтобы доказать Славе и всем остальным, что чего-то стою! Ухватившись за эту мысль, я решительно поспешила за невозмутимым незнакомцем.
Мне бы следовало собраться и настроиться на предстоящее собеседование, но никак не удавалось избавиться от внезапно нахлынувших вопросов. Почему я абсолютно не помню, как мы со Славой расстались? Откуда ему столько известно о моей нынешней жизни? И что все-таки натворила моя тетя?
* шаббатон – отпуск протяженностью до года, предоставляемый преподавателям для проектов и научных исследований, не связаных с их основной деятельностью